Эта легенда-тылгунд была рассказана однажды вечером в далекой заснеженной
юрте на севере Сахалина.
Тайга обширна и многолика, населена множеством живых существ. И живет
она своей, отличной от человека жизнью, по своим законам. Человек знающий
войдет, и та одарит его своими богатствами, а незнающий, но самовлюбленно
верящий в свои силы, погибнет.
Не зря, ох не зря рассказывают старики, как нужно встречать тех, кто
подошел к костру. Не заговаривай первым - кинз (черт) человеческого языка
не разумеет, пока не услышит ее. Предложи еды гостю, не дожидайся, пока он
ее попросит и выдай плошку из своих рук - родной котел чужих рук не любит.
И гость и хозяин о своих делах должны говорить как бы невзначай, не хвастая
о добыче и удаче.
Случилось так, что пошли трое молодых охотников соболевать. Выбрались
к своему охотничьему угодью, обосновались. Старший бросил горящую бересту
внутрь жилища, изгоняя злых духов, внес уголья из родного дома... Оставив
младшего, Эськена, заготавливать дрова, да варить еду, старшие, Езак и
Ымайе, отправились ставить силки, пообещав вернуться к вечеру.
Солнце уже давно собиралось уступить место Луне, когда за порогом
послышался осторожный шорох.
- Заходите-заходите, а то ужин стынет давно, - угрюмо отозвался
Эськен. Надо сказать, он был весьма расдосадован на товарищей за то, что не
дали ему первый день в охоте провести, по рыхлому снегу тропки поискать.
К изумлению парня к очагу вышла старушка, маленькая и сухая, одетая в
поношенный хухт (женский зимний халат) с черной каймой - седая и совсем
беззубая.
- Ты откуда, бабушка, взялась?
- Сынок, ты бы дров побольше подложил, обогрел меня старую, накормил,
а после бы спрашивал, черные глаза-бусинки хитро сверкнули.
- Угощайся, - пожал плечами охотник и хотел было положить ей еды, но
та опередила его. Не обращая внимания на костер, внезапно затрещавший и
фейерверком искр осыпавший ее обувь, она вычерпала чуть ли не с полкотелка.
Эськен и глазом моргнуть не успел, как гостья съела все, удивился только
еще больше.
- Интересно, - разомлела старуха - Сильный ли ты человек?
- Слабым не называли... - буркнул тот, про себя думая, хватит ли еды
им троим, - за соболями слабые не ходят.
- Ой-ли? Да ты и меня, небось, не поборишь и соболя не задушишь. -
Казалось, старуха издевалась над ним.
- Не обижай меня, старуха, настроение у меня черное - и побить могу!
- А давай поборемся...
- Не о таких ли говорят:"Ты почему ничего не знаешь?" (Идиоматическое
выражение - безумная, глупая - прим.
Авт. ) - Эськен начал злиться. - Где ж это видано, чтоб старуха с
парнем боролась?
- Э-э, да у тебя сердца нет, одни легкие висят. (Тоже идиома - у
храброго есть сердце, у труса нет) - Пойдем - зло произнес охотник, всерьез
решив проучить старуху и выгнать ее вон.
С первого удара старуха опрокинула парня в сугроб.
Эськен поднялся, снова сцепился с соперницей, но та приподняла его и
отбросила к деревьям. Старуха оказалась черезвычайно сильной и выносливой -
как парень не сопротивлялся, она легкими с виду толчками сбивала его с ног,
пока он не обессилил. Глумливо хихикая, старуха привязала Эськена меж двух
деревьев таким образом, чтобы он остался лежать и был недвижим.
- Как ты думаешь, - задумчиво проговорила она, доставая небольшой нож
и проверяя пальцем заточку, - если тебя убить, повесить язык твой с одной
стороны, а сердце с другой и пройти между ними - стану ли я сильнее?
Охотник молчал.
- Я тоже думаю, что нет. - Старуха села на парня верхом.
Эськен охнул, а потом заморгал, отгоняя наваждение. На нем сидела
молодая невероятной красоты девушка, которая слегка откинувшись,
раскуривала трубку.
- Ну, что мужчина... Победитель жалких и немощных старух... Нравлюсь
ли я тебе?
Охотник лишь тупо смотрел на нее, не в силах ни вымолвить что- нибудь,
ни отвести взгляда от очаровательной улыбки красавицы. Он вдруг
почувствовал, как его мужское естество против воли стало пульсирующе
увеличиваться, грозя заполнить чувства желанием.
- Охо-хо, - покачала головой девушка, ощутив ягодицами, как под
одеждой парня поднимается бугор. Она громко рассмеялась чистым переливчатым
смехом, сползла вниз к ступням и нежно проведя пальчиками в районе паха,
резко стянула с Эськена штаны.
Было очень холодно и поэтому от теплого столбика, который девушка
зажала в руке, шел пар. Эськен силился сказать ей хоть что-нибудь,
пошевелиться, но не смог сделать ни того ни другого, с внешним обреченным
спокойствием ожидая, снизойдет ли жестокое благодушие мучительницы до
самого главного, а внутренне сильно, до дрожи в мышцах напрягшись.
Она приподняла халат, сняла короткие штаны- натазники...
Чувствуя, как его перенапряженный орган медленно погружается во
влажное отверстие девушки, охотник не выдержал перенапряжения и задергался
в оргазме - Охо-хо - повторила девушка, все также хищно улыбаясь, - ты
всегда такой быстрый? Или может попробовать еще раз?
Эськен судоржно сглотнул и едва заметно, насколько это было возможно,
кивнул. Его член находился в таком же твердом состоянии, как и до этого.
Девушка приподнялась, посмотрела вниз и снова медленно опустилась, томно
вздохнув. Правда глаза ее при этом серебристо блеснули. Зло, холодно.
Эськен почувствовал, как стыдливая краска заливает лицо.
С ним случилось то, что можно назвать самым худшим в подобной
ситуации. Ему стало противно от самого себя.
- В борьбе ты слаб. - жестко констатировала девушка Думаешь, таких
девушки любят, а? И ведь надо же, ты и в этом слаб оказался! Маха (негодяй,
мерзавец)! - у парня от страха расширились глаза, вырвался стон. НА нем
сидела, молотя маленькими кулачками по груди старуха, плюясь от негодования
и дыша в лицо гнилостным старческим запахом. - Чего удумал - старую
совратить!
Развлечься! Да еще позволил женщине на охотнике, как на олене ездить!
Сплюнув ему в лицо продолжила, не обращая внимания на побелевшие от
тихого гнева губы охотника, - не будет тебе из-за этого счастья ни на
охоте, ни с женщинами!
Старуха разошлась не на шутку. Не переставая орать на него, она встала
над лицом бедняги и полуприсела, обдав его вонючими газами и полужидкими
испражнениями. В тот момент Эськен хотел умереть...
... Старшие товарищи долго смеялись над ним, но все же отмыли и
накормили. Рассказывая о случившемся, парень поклялся себе этой же ночью
взять веревку и повеситься, уйти с обидой в сердце, но, дожидаясь, когда
уснут Ынайе и Езак, не заметил, как уснул сам.
На следующий день в хижине остался Езак.
Эськен за весь день поставил около полусотни петель, это обычная норма
при охоте на соболя - и изрядно устал.
Вернувшись, когда уже стемнело, он увидел Езака, мрачного, утирающего
лицо снегом. Хотел было съязвить по этому поводу, но заметив серьезное лицо
Ынайе, несущего воду, сказал негромко: "Вот и ты попался".
Езак что-то недовольно пробурчал в ответ, встал чуть покачиваясь,
завязал ремешок на штанах и, нагнувшись, подставил ладони под воду,
подаваемую старшим.
- Завтра я здесь останусь, - негромко сказал Ынайе, когда все ложились
спать.
... - Эй, охотник, смотри у меня мясо есть, свари что ли мне, старой.
Сам поешь, меня накормишь-отогреешь, маленькая старушка придвинулась к
костру, вытягивая свои сморщенные ручонки.
- Тебя греть, кормить - себе только хуже делать, брезгливо улыбнулся
Ынайе.
Он схватил гостью и повалил на живот, связывая ей руки.
Старуха отчаянно сопротивлялась, но что она могла сделать против
сильного, видавшего много зим, охотника?
Ынайе развернул противницу лицом к себе и поразился: на него смотрело
чистое девичье лицо, в глазах которой стояли слезы. И вновь, как это
случилось с его предшественниками, охотника охватило желание. Не смотря на
протестующие жесты и всхлипывания девушки, он разорвал петельки-застежки на
халате и мощными, крупными толчками вошел в нее, и имел до тех пор, пока не
выбился из сил. А после закурил, погруженный в свои мысли.
Старушка тихо ныла и пускала слюни, лежа у порога.
Подошедшие Езак и Эськен долго пинали ее ногами, вымещая всю злоть и
обиду, а потом младший не поленился взять палку и ударами прогнать
старуху-кинза.
История могла бы быть на этом законченной, если б не имела краткого
продолженя. Старший Ынайе с той поры слыл удачливым охотником, а когда
захотел взять жену, не встретил сопротивления от родителей невесты. Он ввел
ее в свой дом, произвел "мулк мултера" (здесь: лишил девственности), женой
сделал. Хорошо зажил, счастливо.
Остальные двое обеднели - на охоте к ним не шел зверь, а девушки при
встрече отворачивались, как будто то, что с ними старуха сделала, ...
Так сказывают, а слушателям самим решать, верить или не верить.